Закрытие театрального сезона в ТЮЗ’е ознаменовано ещё одной премьерой. Уже через неделю зрители познакомятся с пьесой современного драматурга Юлии Тупикиной «Вдох-выдох» (2015).
Это история о непростой жизни подростков в стране, где понятие «свобода» заменено на «стабильность», где проявление свободомыслия постепенно воспринимается как инакомыслие. Кроме того, «иных», «других» в школьном «мире» принято притеснять.
За постановку взялся молодой режиссёр Роман Каганович. Основатель и идейный вдохновитель петербургского «Театра Ненормативной Пластики», актёр и человек с твёрдой гражданской позицией. Мы пересеклись с творцом после репетиции и поговорили о жизни думающего человека в нынешнем обществе, провокации и необходимости эмиграции. Разговор прошёл на одном дыхании.
На фото - Роман Каганович
Что для вас важнее в творчестве – публицистическое высказывание на актуальную тему или что-то из классики, вечного?
Р: Для меня важна реальность. По мне вообще театр должен отвечать на вопросы повседневности, его условный язык должен быть понятен. Поэтому я и взял пьесу «Вдох-выдох», в которой описано много острых проблем – нетерпимость к другим, насилие в молодёжной среде, косность мышления. Я не вижу смысла делать спектакли про давно забытых, ненужных людей. Из-за этого, как мне кажется, сейчас очень мало ставят Достоевского, не очень свежо.
Разжигание ненависти в официальных СМИ совпадает с настроением народа или это «две больших разницы»?
Р: Я вполне согласен с актёром Алексеем Серебряковым, который в одном из интервью сказал, что «национальная идея России заключается в силе, хамстве и наглости». Так оно и есть. Может, кто и не понимает, но это большой минус для страны. Произведение, которое я ставил, легче, чем, к примеру, «Левиафан», но там тоже это присутствует.
Цитата про Черноморск: «Навстречу вам идут всё новые и новые пузатые зомби, обожжённые солнцем и пьяные с утра, полуголые и хмурые. <…> И все они прилюдно грызут семечки и матерятся».
Р: А про наши СМИ и говорить не приходится, их будто и нет. Это сейчас такие агенты пропаганды, не больше и не меньше. За редким исключением.
К беседе подключаются актрисы – Инна Волкова, исполняющая главную роль Маши, и Елена Фомина, которая играет Катю, мать центрального персонажа.
И: Эта пьеса для меня, как какой-то гнойный прыщ, который взорвался. Она говорит о темах реальной повестки дня. На примере детей показана вся эта гниль, которая есть в обществе. Гнобят кого угодно, кто отличается.
Так было всегда. Просто сейчас те же СМИ зачастую это скрывают. А тут драматург пишет про то, что здесь и сейчас. Это может быть применимо к тем же подросткам, которые сидят на Трёхе (улица Трёхсвятская – прим. автора).
«МАША. У нас в классе все смотрят телевизор, потом это всё обсуждают. Они говорят «крема» вместо «кремы». И ещё «ложить», «ихние». Я им предложила: давайте спасать дюны. <…> Но они не хотят. Они ничего не хотят».
И: На сцене воплотить образ получается, но в жизни у меня не хватило бы силы духа настолько сильно идти против общества. Маша – личность, поэтому ей очень тяжело, не представляю, правда – чего она добьётся в жизни. Я в свои 14 лет тоже была неформалкой, но умела не лезть на рожон.
Е: Мне кажется, агрессия по-любому есть. Если взрослые ещё могут скрывать её, да и то… Она просто по-другому выражается. Людей бесит даже не твоя непохожесть, а то, что тебе просто хорошо. Я думаю, в других странах такого меньше, это наш менталитет. Окружающих раздражает, если ты разговариваешь с ними вежливо, улыбаешься.
Недавно ехала с цветами после спектакля, в гриме, в общественном транспорте кондукторша выплеснула на меня всё, что копилось в ней за весь день в стиле: «Я вижу, с какой работы ты едешь». Таких вот «совков» ещё очень много.
На фото - Инна Волкова
Инна добавляет про тему двойных стандартов. Люди вокруг распинают, убивают, а говорят, что ими движет правда. «КАТЯ. Вот смотри, папа твой в церковь ходил, призывал с грехом бороться, а сам взятки брал. Теперь под следствием. Как так? Молчишь».
Роман, вы, когда ставили спектакль, вдохновлялись фильмом «Чучело»? Сюжетная схожесть есть.
Р: «Чучело» – один из единственных живых примеров искусства в СССР, рассказывающий о том, какие были сложности в советской подростковой среде, как поступали с тем, кто не хочет входить в «стройные ряды». И драматург Юлия Тупикина упоминает эту историю в интервью.
Да, суть осталась та же. Рыжих в Средние века сжигали, сейчас в России нельзя сжигать официально. Поэтому действуют по-другому.
Главная героиня, Маша, переезжает «сначала в Москву. А потом дальше». А так как, мне кажется, 14 лет – самый разгар пубертата, не будет ли конфликтов и на новом месте?
И: Если говорить о России, то, думаю, да. «Куда бы мы ни отправились, мы везде берём с собой себя». Мария – борец, она не сломается. Просто определённый этап закончился. Черноморск не сильно отличается от Москвы в плане характера людей. Столица наоборот – квинтэссенция и плюсов, и минусов нашей родины.
Е: А вот моя героиня, Катя (мать Маши – прим. автора), умеет приспосабливаться. Была музыкантом, потом забросила виолончель, стала риелтором. Хочется надеяться, что дочь подтолкнёт её вновь к саморазвитию и более высоким целям. Первые шаги сделаны. Ведь мы сами создаём общество вокруг себя.
«МАША. А ведь у тебя музыкальное образование, мама. Ты могла бы играть в оркестре. А ты в этом городе прозябаешь. <…> Ты бы работала в оркестре, а я бы ходила в хорошую школу».
Евгений Евтушенко написал: «Поэт в России – больше, чем поэт». Вы тоже чувствуете себя больше, чем творцом? Общественным активистом?
Р: Я – просто маленький человек в мире театра. Говорю там, где могу, там, где дают. А дают мало. Даже самые наши большие творцы пытаются, но говорят обо всём завуалированно.
Известная фраза гласит: «Искусство никому ничего не должно». И провокация может быть естественной частью творения. Это государство должно людям, у него есть конкретные обязанности.
Вы пробовали себя как драматург?
Р: Сам пока не написал, но с одним известным литератором в соавторстве сделали док-пьесу, т.е. документальную. Она обо всём, охватывает различные «горячие точки» социума. Если коротко – о человеке, который пытается думать, чувствовать и т.д. На диктофон записывали разговоры с людьми, которые об этом не знали.
Роман, что было самое сложное и поразительное в работе с тверскими актёрами? Насколько они пластичны? Не было ли мысли: «На что я подписался?»
Р: Во-первых, это ощущение со мной всегда. Я скажу так – у меня, в общем, неплохая команда, конечно. Они – люди хорошие, хотя, как мы знаем, это не совсем профессия. А дальше вопрос другой – и к системе образования, в том числе. Отечественный театр как отражение общества и действительности отстал от мира также далеко, как и наша экономика от швейцарской – лет на 150.
И это при том, что я делаю обычную, классическую вещь. Но как только я выхожу за рамки чего-то очень привычного для этих артистов, они чувствуют себя неловко. Не все знают, что есть другой театр.
Это не оттого, что исполнители плохие, просто среди них есть неграмотные люди, которые мало что видели. Их можно воспитать. А это работа, которая начинается в детстве. Но вот Елена – хорошая актриса, Инка тоже иногда может.
Ещё проблема, что лицедеи не видят – куда идёт мировой театр. С помощью Интернета эту проблему можно решить, имея любознательность. Но как заметил А.С. Пушкин: «Русские люди ленивы и нелюбопытны». А дальше – потребности публики, которая к чему-то одному приучена, поэтому на что-то радикальное могут и не прийти.
Ничего не развивается, есть очень немного людей вне столиц (Москва и Санкт-Петербург – прим. автора), которые могут воспринимать эксперименты. Вот в Тверской области появилась сказка за авторством Вероники Вигг, режиссёра из Лондона, в которой есть смелые приёмы. Европейский, современный продукт. Но, когда я был, пришла половина зала.
Коротенько обо всём с Романом Кагановичем.
Изменить мир или изменить себя?
Изменить мир.
Nirvana (о группе говорят в пьесе «Вдох-выдох») или «Цвет настроения синий»?
Конечно, Nirvana!
Жить в глухой провинции у моря или в столице?
В идеале хотелось бы совмещать это. Пусть будет ответ – Тель-Авив. Это, конечно, не столица Израиля, но также крупный культурный и экономический центр. Его даже как-то признавали «столицей средиземноморского кайфа».
Выдыхаю. Было захватывающе интересно – пообщаться с таким неординарным человеком и услышать мнение тверских работников сцены, играющих в новой постановке.