В начале столетия очагами просвещения были школы и духовные училища. С 1714 г. в провинциальных го¬родах стали открываться начальные школы, называвшиеся «цифирными». В Твери такая школа появилась предположительно в 1716 г. Здесь обучали чтению и письму, а также преподавали геометрию, черчение и арифметику (потому и «цифирные»). Учениками были мальчики от 10 до 15 лет всех сословий, исключая крепостных. Правда, «цифирные» школы, посещение которых вменялось в обязанность, просуществовали сравнительно недолго. Посещали их неохотно, не хватало квалифицированных преподавателей, недоставало учебников... В 1744 г. вышел указ о закрытии «цифирных» школ.
А вот монастырские и церковные школы по-прежнему действовали. Здесь также учили чтению и письму, и, конечно, церковно¬му пению — как-никак готовили священнослужителей. В 1722 г. в Твери заработала епархиальная школа. Список преподаваемых предметов расширился. Наряду с прежними дисциплинами появились греческий язык, церковная история и «цифирь» (куда же без неё в век Просвещения?). А в 1739 г. открылась Тверская духовная семинария, ставшая одной из первых в России.
Сюда принимались сыновья духовенства, приобщавшиеся помимо специальных богословских предметов к светским наукам: арифметике, геометрии, истории, физике, иностранным языкам и даже... политике! Преподавали в семинарии на латинском языке, а из стен alma mater семинаристы выходили вполне взрослыми, 20-25-летними людьми. Правда, счастье закончить весь курс выпадало совсем немногим — уж очень строгими были порядки в семинарии, с нарушителями дисциплины не церемонились. Это учебное заведение долгие годы оставалось единственным в Тверском крае. Причём знания, полученные в семинарии, выпускникам доводилось применять и в светских учебных заведениях.
Известно, например, что в 1757 г. в ответ на вызов желающих поступить «в медицинскую канцелярию для обучения медико-хирургии и фармации» были отправлены два тверских семинариста. А в 1765 г. Прохор Суворов поехал вместе с другими молодыми людьми из России в Оксфордский университет, а по его окончании получил звание «действительного магистра наук». По возвращении домой П. Суворов преподавал математику, географию и английский язык в Морском кадетском корпусе, а в конце жизни стал профессором математики в Московском университете. Прохор Суворов был автором учебника по тригонометрии, изданном в Петербурге и Лондоне, выпускал в английской столице математический журнал, составил один из первых русско-английских разговорников.
Ещё один выпускник Тверской семинарии, И.А. Третьяков, проявил себя в соседней с Англией Шотландии. Здесь он получил степень доктора права, а затем преподавал в Московском университете (где ранее и учился).
Из тверских семинаристов вышел и А.П. Куницын (1783¬1840), увековеченный Пушкиным. Куницын, ставший доктором юридическим наук, преподавал в Царскосельском лицее, а рек¬тор Тверской духовной семинарии Макаров читал лекции по богословию на русском языке. На них могли присутствовать и горожане.
Известный тверской историк Диомид Карманов (1740-1795) был вольнослушателем семинарии. В 1775 г. Карманов написал свой главный труд — «Исторические известия Тверского княжества, почерпнутые из общих российских летописцев с приобщением оного приключений». В сочинении Диомида Карманова излагалась история Твери с древнейших времен, включая описание города тех лет. Как исторический источник книга Карманова представляет немалую ценность и сейчас, хотя, конечно, далеко не всё изложенное в ней является бесспорным.
Очевидно, тяга к просвещению была широко распространена среди духовенства, иначе не появились бы духовные училища в Кашине, а затем в Торжке, Осташкове и Бежецке. Безусловно, по¬явление большого числа грамотных людей среди священнослужителей способствовало и распространению грамоты среди мирян. Хотя очень многие, в том числе зажиточные купцы, в середине XVIII в. не умели читать и писать. Завещание знаменитого тверского купца Алексея Арефьева от 11 ноября 1748 г. имеет такую подпись: «К сей грамоте вместо Алексея Арефьева руку приложил его духовник, священник церкви Живоначальные Троицы Никифор Макаров». А под наказом тверских купцов своему депутату в Уложенную комиссию (1767 г.) поставлено 78 подписей, причем за каждого пятого «торгового человека» подписывались другие.
Кстати, в том наказе сформулировано эпохальное требование учредить в Твери государственную школу для «купецких детей» с «пожалованием» для неё «дома, учителей и потребных книг». Предлагалось также, чтобы дети неимущих граждан и сироты со¬держались «казенным коштом». Обучать детей предполагалось на русском языке, а преподавать решили грамматику, арифметику, историю, географию, риторику, философию, богословие. При этом учебный процесс, по разумению купцов, должен был быть построен так, чтобы «не требовал весьма долгого времени». Примечательно, что вопросы образования поднимались в очень немногих городах. Помимо Твери за просвещение ратовали в Архангельске, Вологде, Вязьме.
С «купецкими детьми» косвенно связан один скандальный эпизод. В 1770 г. тверской епископ Платон Левшин запретил преподавать в семинарии на русском языке. Посещение лекций горожанами, не знавшими латынь, становилось бессмысленным. Так появилась жалоба под названием «Вопль купецких и разночинских детей», авторство которой, возможно, принадлежит Д. Карманову. «Вопль...», адресованный Платону Левшину, начинается с рассуждения о пользе наук, затем выражается благодарность за разрешение посещать семинарию и в то же время выражается со¬жаление, что из-за незнания латинского языка «купецкие дети» не могут сполна вкушать плоды просвещения.
Автор просит восстановить преподавание на русском, заодно предлагая, «чтобы к нынешним частям философии... прибавить физику, и буде можно будет, то и натуральную историю», и ссылается на то, что «сего давно желает российское общество». Однако епископ, видимо, не в пол¬ной мере проникся жалобой. В своей резолюции Левшин указал, что «тверское гражданство» могло открыть школу с «собственным содержанием».
И тем не менее Тверской край был одним из первых, где начала претворяться в жизнь система государственного образования. В 1776 г., то есть фактически сразу после появления губернских учреждений, в Твери открылось малое народное училище. Уже в следующем году школы возникли во всех уездных городах Тверского наместничества. В Твери и Торжке они были рассчитаны на 200 человек, в Ржеве — на 100, в других городах — от 25 (как, на¬пример, в Весьегонске) до 60 (в Калязине). Правда, сколько детей действительно учились в школах, сказать трудно. «Все генерально купецкие и мещанские дети хотя би в доме родителей своих обучались внесены в списки градских школ, в которые должны они ежегодно и единовременно во всём наместничестве в конце июня месяца являться на экзамены», — читаем в отчёте приказа общественного призрения.
Преподавали в школах катехизис, арифметику, русский язык, всеобщую историю (в кратком изложении).
В сентябре 1776 г. в Твери открыли главное народное училище. Вероятно, его открытию способствовали капиталы местных купцов, ибо Екатерина II требовала, чтобы «училища содержались без отягощения казны».
Свои требования по части образования были у дворян. Они хотели для себя особой школы с преподаванием иностранных языков, фехтования, фортификации. И в 1779 г. при деятельном участии губернатора Тутолмина такое учебное заведение в Твери по¬явилось. «Благородное училище» для дворян было устроено по образцу Шляхетского сухопутного кадетского корпуса. Ученики занимались фехтованием, их обучали верховой езде, танцам и изящным манерам. Выпускники училища поступали на военную и гражданскую службу.
При дворах богатых людей существовали частные школы. Писари, дьячки, мелкие чиновники, грамотные отставные солдаты и крестьяне могли давать уроки.
А вот женское образование оставалось без поддержки государства. В дворянских семьях родители старались дать дочерям до¬машнее образование, нанимая преподавателей.
Количество грамотных людей в Тверском крае заметно вырос¬ло уже к концу столетия. Характерный факт: одно из постановлений Тверской городской думы, датированное 1 октября 1789 г., подписали 148 человек, и только за одного из них пришлось расписываться другому лицу... О том, что Тверь была в ту пору достаточно просвещённым городом, свидетельствует и распространение изданий Николая Ивановича Новикова. В 1760-х гг. сочинения известного просветителя продавались в лавке купца Капустина.
Конечно, в деревнях народ не был столь образованным. В бо¬лее или менее многолюдных селениях появились школы «для обучения крестьянских детей российской грамоте, катехизису и первым частям арифметики». Подлинным подвижником просвещения на селе был Алексей Раменский, положивший начало целой учительской династии. В 1763 г. Раменский прибыл из Москвы в село Мологино Ржевского уезда, основал здесь школу «для народу» и «жизни своей пятидесяти лет сему делу положивши». Об этом можно узнать из старинного «Письмовника», который по¬дарили Раменскому благодарные жители села Мологино.
Алексей Раменский учился в Московском университете вместе с А.Н. Радищевым, однако после смерти родителей не смог продолжать обучение и уехал в деревню, чтобы стать сельским педагогом. Однако писатель помнил своего однокашника и впоследствии подарил ему экземпляр знаменитого «Путешествия из Петербурга в Москву». Сын Раменского, Алексей Алексеевич, продолжил дело отца. Раменский-младший собирал исторические материалы для Карамзина, и тот подарил учителю «Историю государства Российского».
Более того, семьей Раменских более ста лет собиралась «пушкинская коллекция», ныне хранящаяся в Национальном музее А.С. Пушкина. В коллекцию входят предметы, по легенде, принадлежавшие поэту. От Раменского же поступили в рукописный отдел списки стихотворения Пушкина «Во глубине сибирских руд» и ответа А. Одоевского, находящиеся на внутренней стороне обложки романа А. Степанова «Постоялый двор». По преданию, Пушкин послал эту книгу в Сибирь декабристам.
Видным учёным и педагогом был Иван Логинович Голенищев-Кутузов (1729-1802). Уроженец села Шеино Торопецкого уезда сделал завидную карьеру на военно-морском поприще. В 1764 г. Иван Логинович был утверждён в должностях директора Морского шляхетского корпуса, генерал-интенданта флота и члена Адмиралтейств-коллегий. Одновременно Голенищев-Кутузов стал наставником по морской части наследника престола Павла Петровича. О торопецком дворянине отзывались как об утончённом, образованнейшем человеке. В доме Голенищева-Кутузова собирались известные учёные, художники, писатели и поэты. Иван Логинович в совершенстве знал французский и немецкий языки, чем и пользовался во благо морского дела.
Он перевёл одно из первых наставлений по морской тактике — книгу П. Госта «Искусство военных флотов», по которой в Морском шляхетском корпусе учились кадеты и гардемарины. Деятельность Голенищева-Кутузова — государственная, педагогическая и научная — была обширной и многогранной. Иван Логинович составил первый отечественный справочник по русской военно-морской истории «Собрание списков, содержащее имена всех служивших в Российском флоте...», изданный в 1764 г.
А в 1797 г. И.Л. Голенищев-Кутузов стал вице-президентом, вскоре и президентом Адмиралтейств коллегии, фактически ему подчинялись все морские силы России. Иван Логинович являлся также действительным членом Российской академии наук, был удостоен высшей государственной награды России — ордена Святого Андрея Первозванного. В конце XVIII в. в Морском кадетском корпусе служил сын Ивана Логиновича — Логин Иванович Голенищев-Кутузов — и фактически возглавлял это военно-учебное заведение до смерти своего отца.
Из книги "История Тверской земли" (Святослав Михня)