Крупных промышленных производств в Тверской губернии не было до середины XIX в., однако в 1850-х гг. начался рост промышленности. В 1853 г. В. фон Глазенап получил разрешение на учреждение в Твери пароходного общества «Самолёт». Уже в следующем году были построены первые на Волге пассажирские пароходы «Тверь», «Рыбинск» и «Ярославль», которые курсировали между Тверью и Ярославлем.
В том же 1853 г. московский купец Н.И. Каулин заложил в Твери Рождественскую мануфактуру (впоследствии Тверская прядильно-ткацкая фабрика имени А.П. Вагжанова). 1 мая 1859 г. император Александр II утвердил устав «Товарищества Тверской мануфактуры бумажных изделий». Хозяевами этого предприятия вскоре стали знаменитые российские фабриканты Морозовы. В конце 1870-х гг. на Рождественской мануфактуре трудилось более 8 тыс. человек, а Морозовская мануфактура стала одной из крупнейших в России.
В 1860 г. начала работу ткацкая фабрика Залогина — Переволоцкая мануфактура, расположившаяся в двух километрах от Твери. В 1873 г. в городе был построен механический завод, на котором изготавливали детали для текстильных машин. В 1870-х в Твери появилось несколько лесопильных заводов, в 1879 г. — крупная паровая мельница братьев Коняевых.
11 апреля 1897 г. был высочайше утвержден устав французского завода (ныне Тверской вагоностроительный завод), который в декабре 1898 г. приступил к выпуску вагонов. В конце века на предприятиях Твери работали более 17,5 тыс. человек, причём текстильщиков насчитывалось около 15 тысяч.
В Вышнем Волочке на текстильном предприятии Рябушинского в начале 1870-х гг. работало около 2 тысяч человек. Затем в этом городе возникла и хлопчатобумажная фабрика Прохорова. Поначалу на текстильных предприятиях использовали американский хлопок, но более выгодно оказалось перейти на сырьё из Средней Азии.
Появление крупных предприятий было связано со строительством Николаевской железной дороги. «Чугунка» позволяла быстрее подвозить сырье и отправлять к месту назначения готовую продукцию. К тому же обширные леса с лихвой обеспечивали потребности фабрик в топливе.
Огромное значение для развития промышленности имел и «человеческий фактор». После угасания Вышневолоцкой водной системы и ослабления грузопотока на сухопутной дороге Петербург — Москва многие жители Тверской губернии лишились заработка, и им приходилось искать новые источники дохода. Стало быть, появилась рабочая сила.
В Корчевском уезде развивалось фарфоро-фаянсовое производство. Фабрикант Кузнецов расширил предприятие, закупил новое оборудование. Из подмосковного Гжельска сюда перебрались 300 опытных рабочих, а на исходе 1870-х гг. на фарфоро-фаянсовой фабрике трудилось уже около 1000 человек.
Новоторжский уезд был известен бумажной мануфактурой Кувшинова (и сейчас предприятие расположено в Кувшиновском районе Тверской области).
Конечно, трудовые отношения были далеки от идеальных. Рабочие, подписывая договора с администрацией предприятия, прикреплялись к нему. Они отдавали свои паспорта, получая взамен расчётные книжки, где была указана установленная заработная плата. Работник не мог самовольно уйти с фабрики до истечения срока договора, а вот дирекция могла расторгнуть договор по своему усмотрению. Владельцы предприятий пользовались этим правом.
Например, если пряжа была низкого качества, станки часто останавливались, работа прекращалась. В результате планы выработки не выполнялись, что давало основание увольнять работников. Несмотря на такие почти кабальные условия, желающих трудоустроиться хватало. Кроме постоянных работников на предприятия нанимались и сезонные. Они приходили на фабрики по окончании осенних сельскохозяйственных работ.
Рабочий день на предприятиях начинался в четыре-пять часов утра и длился 12 часов. Трудились в две смены, соответственно, и в ночное время. Труд выходцев из деревни, которым поручалась неквалифицированная, тяжёлая физическая работа, оплачивался низко.
Мастера своего дела — токари, литейщики, столяры, слесари — зарабатывали гораздо больше, хотя порой часть жалованья «съедалась» штрафами, которые фабриканты выписывали по своему усмотрению. Иногда рабочие подолгу не видели кровно заработанных денег — платили промышленные воротилы когда хотели. Всё необходимое рабочие брали в долг в фабричных лавках, где цены были выше городских, а качество продуктов оставляло желать лучшего.
На предприятиях губернии работало много детей и подростков. На той же Рождественской мануфактуре примерно каждый пятый работник был несовершеннолетним, на Морозовской детей и подростков трудилось ещё больше. Такое положение дел вполне устраивало хозяев предприятий: ведь дети работали наравне со взрослыми, а платили им меньше. Надо сказать, что на Морозовской мануфактуре существовала начальная школа, но после тяжелого и продолжительного рабочего дня юные пролетарии далеко не всегда испытывали тягу к знаниям...
Были и другие издержки молодого российского капитализма. Работа в шумных и пыльных цехах с плохой вентиляцией не прибавляла здоровья. Многие заболевали туберкулёзом, но лечиться боялись: пребывание в больнице грозило потерей места.
Условия, в которых приходилось жить представителям зарождающегося российского пролетариата, также не отличались роскошью — в фабричных комнатах с одних окном ютилось по 7-8 человек, с двумя — 20 и более жильцов.
Эти предприятия оставались самыми крупными в губернии. Прочие производства не отличались большим размахом, перерабатывая в основном местную сельхозпродукцию. На таких предприятиях работало много крестьян из близлежащих уездов, которые зимой искали заработок в городах.
Соответственно, некоторые мелкие предприятия действовали с осени до весны, а летом закрывались или уменьшали мощности. Самыми распространёнными среди подобных производств были солодовые, кожевенные, крупяные, винокуренные и лесопильные. Однако нередко они разорялись, не выдерживая конкуренции с тогдашними промышленными гигантами, постоянно расширявшимися. По соседству, в Ярославской губернии, стали появляться крупные прядильные мануфактуры, и спрос на изделия тверских ремесленников постепенно сокращался.
Из книги "История Тверской земли" (Святослав Михня)