К началу XIX в. Тверская губерния являлась более населённой по сравнению с соседними. Численность населения была сопоставима с нынешней. Известно, что к 1811 г. в губернии проживало 1 миллион 200 тысяч человек. В хозяйственной жизни края наблюдался подъём. Это было связано с расцветом Петербурга, ставшего центром российской внешней торговли. Тверские земли экономически тяготели именно к Северной столице.
Наряду с Тверью всё более важными торговыми центрами становились Ржев, Торжок, Вышний Волочёк. Процветание этих городов было во многом обусловлено успешной эксплуатацией Вышневолоцкой водной системы. По ней проходило до 5,5 тысячи барок в год. Огромное значение имел и сухопутный тракт Москва — Петербург, по которому непрерывным потоком двигались обозы. Тысячи крестьян обслуживали эти пути сообщения — водный и наземный.
Прибыльным делом оставалась торговля. В начале столетия по числу купцов Тверская губерния уступала только Московской. А некоторые фамилии — осташей Савиных, тверитян Светогоровых — гремели на всю Россию. Местное купечество занималось в основном посреднической торговлей хлебом, пенькой и железом. Центром торговой жизни оставалась Крещенская (Богоявленская) ярмарка в Весьегонске. Крупные ярмарки разворачивались также в Вышнем Волочке, Ржеве, Торжке, бойкая торговля велась в сёлах Кой и Кесова Гора Кашинского уезда, Семендяево и Талдом Калязинского уезда, Молоково Бежецкого уезда, Сандово Весьегонского уезда, Молодой Туд Ржевского уезда, Кимры Корчевского уезда.
Развивалась и промышленность, особенно производство кож, пеньки, канатов и бечевы. Продукция местных кожевенников находила спрос не только внутри края, но и вывозилась в Москву, Петербург, Нижний Новгород и даже за границу. Действовало немало мелких предприятий, производивших уксус, солод, крупы, крахмал, пряники.
Более половины промышленных предприятий располагалось в Твери, Торжке, Ржеве и Осташкове. В Твери, например, работало пять металлообрабатывающих предприятий. В начале столетия в губернии появились стекольные и фарфоро-фаянсовые заводы. Пожалуй, ныне наиболее известным из них является Конаковский фаянсовый завод, готовящийся отметить своё двухсотлетие.
Кроме того, функционировали помещичьи мануфактуры, где производили ткани, сукно, кисеи, платки и прочую необходимую «мелочь».
Что касается сельского хозяйства, то урожайность зерновых из-за оскудения почв несколько снизилась. Однако в губернии вовсе не голодали: ржи, пшеницы, овса вполне хватало для пропитания, а кое-где излишки зерна оставались и на продажу.
Еще в 1809 г. Тверскую, Новгородскую и Ярославскую губернии объединили в генерал-губернаторство. Новое административное образование возглавил принц Георг Ольденбургский. В Твери находилась его резиденция — Путевой дворец, где принц проживал со своей женой Екатериной Павловной — сестрой императора Александра I.
Принц Ольденбургский прежде всего принялся благоустраивать Тверь. Она, судя по всему, того требовала. В одном из официальных документов начала столетия состояние города описывалось так: «Кроме одной большой улицы, все прочие, также градские площади и подле домов канавы, оставаясь доныне невымощенными, без протоков, во всё время весны, осени, а в летнее время от дождей бывают покрыты грязью, так что во многих местах улицы делаются непроходимыми, почти непроезжими. К тому же жители тверские, видя сию часть, так сказать, забытою со стороны начальства, нечистоту города от натуральных причин умножают своею домашнею, выбрасывая всё на улицы».
Не отличались образцовым порядком и другие сферы городской жизни. Величина налогов определялась произвольно, по знакомству или кумовству, отсутствовала ясная отчетность, а купечество и даже помещики самовольно захватывали земли.
Бороться с существующими порядками (точнее, беспорядками) Георг Ольденбургский принялся активно.
Он ходатайствовал перед императором об учреждении особого Комитета по благоустройству Твери, который был вскоре создан и развил бурную деятельность. Городу вернули захваченные купцами земли, начали приводить в должный вид улицы и площади. Делалось это оригинально: каждое судно, пристающее к берегу Волги в черте Твери, должно было доставить 30 камней весом не менее 10 фунтов (то есть 4 килограммов) каждый.
Кроме того, хозяин лодки, продававший её в Твери, должен был доставить 20 камней, а с каждого воза и подводы «взимали» по три камня весом в пять фунтов. Не привёз камень — плати деньги, по гривне за каждый недоставленный камень. Таким образом был добыт материал для мощения улиц.
Не многие сегодня знают о том, что в Твери существовали (и существуют?) минеральные источники. Два века назад этого тоже не знали. Но принц Ольденбургский велел узнать, есть таковые или нет. По его инициативе в Твери были проведены соответствующие изыскания, увенчавшиеся успехом. В 1811 г. профессор Рейс составил описания двух минеральных источников.
Один из них, называвшийся Старым, был устроен на западном берегу Тьмаки в виде бассейна, обложенного белым камнем. «Вода этого источника содержала железо, углекислый натр и магнезию», — свидетельствовал В.И. Колосов. Она действовала укрепляющим образом на нервную, кровеносную и мышечную системы. Новый источник был открыт на восточном берегу Тьмаки, в нескольких сотнях шагов от Старого. Вода из него текла через вделанную в камень трубку и содержала те же полезные для человека компоненты: железо, углекислый натрий и магнезию, а также следы сернистого водорода. Правда, за источниками надлежащим образом не следили, и они быстро пришли в упадок.
Уже в 1853 г. на месте Старого источника текла грязная безвкусная жидкость. Многие тверитяне, пытавшиеся самостоятельно лечиться с помощью этой воды, «подхватывали» опасные болезни. Поэтому источник пришлось прикрыть. А в бассейн Нового, или, как его ещё называли, Серного источника однажды упал прохожий, и городское начальство решило ликвидировать и этот источник, а заодно и ванну с бассейном.
Принц Ольденбургский задумал устроить на Тьмаке канал. Здесь, как рассчитывал генерал-губернатор, должны были останавливаться у пристаней суда; также предполагалось, что обустройство канала спасёт город от нередко случавшихся наводнений. Принц решил взять казенный заём в 70000 рублей, а выплачивать эту ссуду предложил купечеству и дворянству. Купцы согласились покрыть лишь одну тринадцатую часть этой суммы, зато дворяне согласились с денежным «обременением», правда, с условием — новый канал должен был называться Екатерининским: такое название всегда напоминало бы о «милостях и благотворениях, оказанных дворянству» императрицей.
Канал собирались передать в полную собственность тверским дворянам, однако нет никаких известий, чтобы столь важный для города проект был реализован. Вероятно, обустройству канала помешала грянувшая вскоре Отечественная война 1812 г.
Принц Георг Ольденбургский в меру сил занимался благоустройством Твери, а его супруга великая княгиня Екатерина Павловна старалась сделать так, чтобы местные дворяне и купцы не скучали. Княгиня то и дело приглашала их в свой дворец на балы и просила гостей «веселиться без чинов». Например, в Пасху было заведено, чтобы после обедни шли во дворец. Великая княгиня христосовалась с каждым из гостей и дарила пасхальное яйцо.
Приезд брата Екатерины Павловны Александра I не сковывал веселья — наоборот, при нём праздники приобретали ещё больший размах. Свидетельство тому — дошедший до наших дней рассказ одной из жительниц города: «В 1809 году давали в Твери государю и великой княгине бал. Это было 4 июля; погода стояла отличная, вокзал (сад на правом берегу Волги. — СМ.) отделали на славу. Стены беседки обили французским цельным штофом и убрали её всю цветами.
Померанцевые, лимонные деревья в кадках выписали из Москвы, а дубы перевезли из Кашина и Зубцова да так рядами и поставили. Хрустальный столовый сервиз в золотой оправе, дорогие фрукты, конфеты, вина — все было выписано из столиц. Государь с великою княгинею и с придворными приехали из дворца по Волге на яхте; за ними плыли лодки с музыкантами и с пе-сенниками из мещан. Как только государь взошёл на берег, купчиха Анна Петровна Светогорова с поклоном подала ему на серебряном подносе шампанское в петровском ковше.
Музыка заиграла польский, и государь открыл с нею бал. Светогорова была в сарафане, вышитом жемчугом, да и все прочие дамы приехали в русском платье. Императору бал очень полюбился. Он танцевал со многими дамами, с княгинею Волконскою, Татищевою, Ушаковой... В свите его приехали Аракчеев, Уваров и много других; все очень веселились.
Когда стемнело, зажгли всюду иллюминацию, а по ту сторону Волги, прямо насупротив беседки, пустили великолепный фейерверк; там же горел щит с вензелем государя и великой княгини. Александр Павлович был чрезвычайно весел. «У тебя тут, сестра, — говорил он Екатерине Павловне, — маленький Петергоф».
Народу на том празднике было не счесть. Чтобы повидать императора, помещики съехались со всей губернии. Император с княгиней веселились вместе со всеми до пяти утра и обратно во дворец отправились также по Волге, с музыкой и песнями».
Подобных балов устраивалось немало. Один из них прошёл в день ангела Екатерины Павловны. Тверское купечество преподнесло ей в подарок выписанное из Парижа голубое креповое платье. Княгиня обещала надеть его, если приедет государь. Александр Павлович поспел аккурат к началу бала...
Приезжал император в 1810 г. и на бал, проходивший в Духов день. Тогда разговорился Александр с престарелой купчихой Арефьевой. «Хороший ли я себе домик выстроил?» — поинтересовался он, имея в виду заново отделанный дворец. «Да что, батюшка, — ответствовала Арефьева, — ведь бабушкин (т.е. Екатерины II. — СМ.) починили; чай, дешевле обошлось, чем весь новый-то поставить». Против столь убедительного довода у государя не нашлось возражений.
Тверские места явно нравились самодержцу. Особенно очарован государь был видом, открывавшимся в селе Каменка, что располагалось в двадцати верстах от Твери. «Прекрасные у вас места около Твери!» — сказал он как-то купчихе Светогоровой. «С тех пор, как Вы у нас, Ваше величество, все места стали краше», — молвила та в ответ. «Полноте, пожалуйста, — улыбнулся государь. — Мне лесть и в Петербурге надоела, зачем её вводить в Твери».
Однажды Александр задержался на одной из тверских прогулок, чем немало взволновал свою сестру. Когда государь наконец явился, Екатерина Павловна начала его мягко укорять. Он обнял её, поцеловал и сказал с улыбкой: «Неужто ты думала, что со мной в Твери может что-то случиться?» (цитируется по книге В.И. Колосова «Прошлое и настоящее г. Твери». Тверь, 1994)
В общественной жизни края наблюдалось заметное оживление. Сказывалась близость генерал-губернатора Георга Ольденбургского к царской семье. Вокруг княгини Екатерины Павловны сложился блистательный светский круг, так называемый Малый двор.
Подобно своим знаменитым предшественникам-архитекторам, в Твери работал не менее знаменитый Карл Росси, прибывший в город в 1809 г. для обустройства Путевого дворца. Он был приглашён для переоборудования дворца под генерал-губернаторскую резиденцию. Однако фронт работ Карла Ивановича Росси оказался более широким. По его проектам в Твери возвели Торговые ряды, придел Воскресенской церкви в Заволжье, несколько особ-няков, а в Торжке — Спасо-Преображенский собор. Именно Карл Иванович руководил уже упомянутым Комитетом по благоустройству Твери, ведал работами по мощению и освещению главных площадей и улиц.
Также в начале XIX в. появилось немало учебных заведений. В уездных городах открывались училища, а в Твери в 1804 г. Главное училище преобразовали в мужскую гимназию.
В Старице в 1810 г. на средства генерала А.Т. Тутолмина открыли больницу. Она предназначалась для лечения бедных людей, правда, не для всех: помещичьи крестьяне и дворовые люди поправить здоровье здесь не могли.
Тверь то и дело посещали видные деятели науки и искусства. Среди приглашавшихся Екатериной Павловной были художник Орест Кипренский, историк Николай Карамзин, называвший великую княгиню «тверской полубогиней». Это были далеко не праздные визиты. Например, Кипренский плодотворно работал в Тверском крае, написав портреты помещика Вульфа, строителя Мариинской и Тихвинской водных систем де Волана, князя Гагарина, а также несколько пейзажей.
Отдельного повествования заслуживает пребывание в Твери Николая Михайловича Карамзина. В декабре 1809 г. на балу у графа Ф.В. Растопчина Карамзин был представлен императорской семье. Тогда-то великая княгиня Екатерина Павловна и пригласила Карамзина в Тверь. В письме своему брату Василию Михайловичу от 15 февраля 1810 г. Николай Михайлович сообщал о своём первом визите в Тверь: «...поехал туда, пробыл шесть дней, обедал всегда во дворце и читал по вечерам свою Историю великой княгине и великому князю Константину Павловичу. Они пленили меня своей милостью».
Свидетельства о пребывании историографа в Твери сохранились в «Воспоминаниях» Ф.П. Лубяновского, руководителя канцелярий принца в Путевом дворце: «Приглашали меня на маленькие вечера к Её Высочеству, когда гости один за другим из Москвы приезжали, — писал Лубяновский. — Не один раз Николай Михайлович в Твери читал «Историю Российского государства», тогда еще в рукописи. Боялись даже изъявлением удовольствия прервать чтение, равно искусное и увлекательное».
После первого приезда Карамзина в Тверь между ним и княгиней началась переписка, продолжавшаяся до самых последних дней жизни Екатерины Павловны (она скончалась 28 декабря 1818 г. в Штутгарте). Екатерина Павловна называла Карамзина своим учителем. И это было не только данью уважения к познаниям и таланту историографа, но и отражением реальных событий. Появляясь в Тверском дворце, Николай Михайлович преподавал княгине русский язык, проверял заданные ей «на дом» переводы сочинений иностранных авторов.
Карамзин приезжал в Тверь со своей второй женой Екатериной Андреевной (сестрой князя П.А. Вяземского), а иногда и с детьми. Карамзины, как скромно замечала супруга историографа, «царствовали в доме Оболенских». Князья Оболенские, Александр Петрович и Василий Петрович, также служили при Малом дворе и имели в Твери свой дом. О своих поездках в Тверь Николай Михайлович сообщал в письмах брату. Вот, например, строки из письма от 13 декабря 1810 г.: «Недавно был в Твери и осыпан новыми знаками милости со стороны великой княгини. Прожили там около пяти дней и всякий день были у неё. Она хотела, чтобы мы в другой раз приезжали сюда с детьми».
Именно в декабре 1810 г. Н.М. Карамзин поделился с Екатериной Павловной своими мыслями о тогдашнем положении России.
Восхищённая умом, познаниями и простотой доводов Карамзина, великая княгиня посчитала, что российский самодержец Александр I должен познакомиться с соображениями Николая Михайловича относительно государственного устройства. «Брат мой достоин их слышать», — уверенно заключила Екатерина Павловна. По замечанию известного ученого Ю.М. Лотмана, карамзинская «Записка о древней и новой России» явилась «прямым заказом» великой княгини.
Спустя совсем немного времени, в начале 1811 г., Карамзин дважды приглашался в Тверь. «Я с женой был опять в Твери и жил там совершенно в гостях у великой княгини и принца, — сообщал Николай Михайлович 28 февраля в очередном письме брату. — Часы, проведённые в их кабинете, причисляю к счастливейшим в моей жизни». Именно в февральский приезд Карамзин читал великой княгине свою «Записку», которую Екатерина Павловна нашла «очень сильной» и оставила для передачи императору. Встреча Н.М. Карамзина и Александра I состоялась уже в марте 1811 г.
Император прибыл в Тверь 14 марта в одиннадцатом часу вечера... Далее читаем в одном из писем Карамзина: «Тверь, 16 марта 1811 года. Здесь уже два дня государь, и мы два раза имели счастие с ним обедать. Милостивая великая княгиня представила ему меня и Екатерину Андреевну в своём кабинете, и разговор наш впятером продолжался около часу. Нынче ввечеру приказано мне для чтения явиться в 8 часов, причём никого из посторонних не будет».
Таким образом, 17 марта в 8 часов утра Н.М. Карамзин начал читать Александру I главы из «Истории государства Российского». При этом также присутствовали принц Георг Ольденбургский и, конечно, великая княгиня Екатерина Павловна. «Читал ему (императору. — СМ.) свою «Историю» долее двух часов, после чего говорил с ним немало, и о чём? О самодержавии! Я не имел счастия быть согласен с некоторыми его мыслями, но искренне удивлялся его разуму и скромному красноречию» (из письма к брату от 19 марта 1811 г.). Наиболее выразительным из всего им написанного на тот момент Карамзин считал повествование о нашествии на Русь Батыя и Куликовской битве. Об этом он и читал государю.
А уже на следующий день, то есть 20 марта, Карамзин спешит отправить письмо своему петербургскому другу, министру юстиции И.И. Дмитриеву: «...вчера последний раз имел счастие обедать с государем: он уехал ночью. Сверх четырёх обедов... был два раза у него во внутренних комнатах и в третий раз при великой княгине и принце читал ему свою «Историю» более двух часов. «Историю» мою государь слушал с непритворным вниманием, удовольствием, никак не хотел прекратить нашего чтения; наконец, после разговора, взглянув на часы, спросил у великой княгини: «Угадайте время: двенадцатый час!»
«Записку о древней и новой России» Екатерина Павловна передала своему венценосному брату перед его отъездом из Твери — вечером 19 марта. Скорее всего, Александр успел прочитать её и составить своё, по всей видимости, не самое благоприятное для историографа мнение.
Ещё бы: Карамзин осуждал внешнюю и внутреннюю политику России тех лет, устройство войска, указывал на плачевное финансовое положение в империи, обрушивался с критикой на государственные учреждения и законодательство России... Император простился с Карамзиным весьма холодно, хотя и пригласил Николая Михайловича пожить в Аничковом дворце. По другим данным, Александр, уезжая из Твери, и вовсе прошел мимо Карамзиных, не удостоив их даже поклоном...
Чтение Карамзиным своей «Истории» Александру I в Твери стало широко известным историческим фактом, увековеченным и в скульптуре. 23 августа 1845 г. в Симбирске открыли памятник Н.М. Карамзину. Историограф читает своё произведение сидящему в кресле императору, а на спинку кресла опирается столь благоволившая Николаю Михайловичу великая княгиня Екатерина Павловна.
А в Твери на здании Императорского Путевого дворца 20 октября 1994 г. (во время празднования юбилея Тверской учёной архивной комиссии) была открыта мемориальная доска. Она посвящена столь знаменательному событию, свершившемуся в этих стенах 17 марта 1817 г. Кстати, вскоре после тверской встречи Карамзина и Александра, уже в 1818 г., вышло в свет восемь томов «Истории государства Российского», а её автор был отмечен различными государственными наградами.
Из книги "История Тверской земли" (Святослав Михня)