В Твери вышел долгожданный и загадочный спектакль «Сны о кошках и мышах» режиссёра из Лондона Вероники Вигг
«Весь мир – театр», – заметил в одной своей пьесе Уильям Шекспир. Зрители, пришедшие на премьеру «Сны о кошках и мышах», как никто другой, чувствуют это. Ведь их места расположены прямо на сцене, а действие происходит в зале и лишь на части площадки. Несмотря на название, сладкими «сны» тверичан не будут. Скорее, это история про то, как покинуть зону комфорта.
Сразу после начала представления два человека встали и ушли. Что ж, принимать или не принимать условия игры, это дело каждого. В конце концов, искусство никому ничего не должно, всё в нём – в той или иной мере условно.
По части декораций здесь царит суровый минимализм. Деревянный помост, по обе стороны которого – чёрный полиэтилен, фонарь, дерево, дверь. Темнота. И вот зал заполняет густой туман.
Сюжет пьесы основан на уэльских сказках, викторианских пособиях по воспитанию подрастающего поколения и научных исследованиях, как нужно гладить кошек. Ткань произведения рождалась прямо на репетициях.
Но это не влияет на восприятие. Пассажи, а-ля «дождливой тёмной ночью с небом без луны и звёзд» спокойно соседствуют с нравоучениями «внимание к ребёнку – пустая трата времени» и в тоже время выводами «больше всего кошкам нравится, когда их гладят между глазами и ушами».
Все эти мотивы складываются воедино в простой и понятной истории: ведьма путешествует по миру и заколдовывает детей. Александр Романов, в роли колдуньи Агнессы Борисовны, внушает страх и трепет. Тёмное облачение, низко надвинутая, почти «фреддикрюгеровская», шляпа, и, конечно, голос. Этот тембр, чуть-чуть глуховатый, чуть-чуть «в нос» мог бы в действительно принадлежать пожилой даме.
Чёрный силуэт скользит, приплясывая и разводя руками, сопровождаемый тревожной музыкой между мышами и кошками. А в некоторой стороне за всем наблюдает маленький мальчик, Дмитрий Фёдоров.
В маленьком городе, куда попадает злодейка, кот, Виктор Дегтярёв – это ещё и плотник, а кошка, Татьяна Романова, это также портной. Но такой приём вполне уместен, ибо костюмы не дают конкретики.
Инсценировка ритмична и музыкальна. Этому способствуют как нагнетающие тревогу мелодии, так и фольклор в речи персонажей: «мышь гложет, что может» или «шишел-мышел сел на крыше». И поющие мыши, Сергей Зюзин, Надежда Мороз, как нельзя лучше вписываются в эту концепцию.
Это история о любви и ненависти, о детских обидах и прощении, о том, что может нафантазировать ребёнок. А ещё – о милосердии и о том, что в самом отрицательном герое есть искра света. Заметить её – задача не из лёгких.
Произведение лаконично укладывается в один час. Видна недюжинная игра актёров, каждый из которых максимально вовлечён в процесс. Даже тишина «звучит», вызывая внутренний монолог не только у исполнителей, но и у зрителей: «Есть ли шанс у доброты?» И вот на сцене в ответ как символ надежды зажигается луна.