Вероника Вигг, режиссёр-постановщик из Лондона, рассказала о том, как рождается новый спектакль на сцене Тверского ТЮЗа, первый её российский опыт
Мне сложно представить себе человека, скромнее Вероники Вигг. Несмотря на то, что за её плечами работы в британских, аргентинских, американских, а также армянских проектах. Это первый российский опыт лондонского маэстро. Как она отмечает, постановка «сделана с любовью». Ведь творческие принципы режиссёра – «идти от актёра», уметь договориться.
Изначально постановка «Сны о кошках и мышах» – это вариация на тему уэльских сказок, приправленная педагогическими и даже научными текстами. А в процессе создания приобрела русский характер.
– Мне с Александром Романовым очень повезло, это тяжёлая артиллерия. Он играет женщину, ведьму. Она когда-то была няней, до перевоплощения в сказочное существо. Такая эклектика.
Сначала была сказочная основа, которую на третий день лаборатории (ТЮЗ lab – конкурс, на котором ставят эскизы спектаклей – прим. автора) решили дополнить.
Выбор пал на викторианские тексты по воспитанию детей. Просто жуткие! Она напоминают, к примеру, сказки Шарля Перро в оригинале, без купюр. В русской традиции в XIX веке подобные вещи переводили литературно, сглаживая некоторые моменты. Считалось, что дети должны смотреть на цветы, котят и т.д. Взрослые решают – что нужно ребёнку и зачастую переносят на него свои страхи.
А был ли мальчик?
Что же такого страшного в рекомендациях, и чем они привлекли вас?
– Викторианская эпоха, с нынешней точки зрения, очень странно подходила к воспитанию ребёнка. Несколько пунктов: малыши должны были быть видны, но не слышны, родители не должны целовать их, разрешается дружески пожать руку, необходимо кормить супом из печени с трёх месяцев и т.д.
Это, в принципе пособие о том, как не любить своих отпрысков. Образ таких холодных маленьких взрослых, которые не имеют права причинять беспокойства. Так, к слову, воспитывался Черчилль. И смех, и грех.
Вышло научное исследование английского института о том, как правильно гладить кошек. Забавное изыскание. Этот трактат также органично вписался в концепцию.
Мои глаза невольно округляются, но Вероника поясняет: «Тексты органично срослись со сказочной «базой».
– Спектакль не только для детей, категории 6+, он подходит под категорию семейный. Вообще, это интересная дорога для ТЮЗа, мне кажется. Ты предлагаешь материал, а там есть взрослые мотивы. Станиславский сказал: «Для детей нужно играть, как для взрослых, только лучше».
Наш художник, посмотрев пьесу, сказал, что получилась вещь про милосердие. Есть темы всепрощения, вечной жизни. Но когда я работаю с такими метафорами, я их не вколачиваю зрителю в голову. Я лишь предлагаю вариации на тему.
Как шёл репетиционный процесс при такой, на мой взгляд, нелёгкой задаче?
– Шесть человек актёров. Подавая заявку на конкурс «ТЮЗ lab» (см. выше), я описывала требования к исполнителю центральной роли: «Ведьма – неприятная дама неопределённых лет – играет мужчина». Хотелось разобрать какую-то нейтральную природу зла. Это не пародия, не кривляния.
Александр Романов задал тон действа. Без его голоса получился бы совсем другой спектакль. Мы все работали на одной волне, полюбив материал. А ведь изначально был большой риск – действие родилось из нескольких сцен.
Спектакль идёт на основной сцене – один час пять минут. Точнее сказать, действие идёт на части сценической площадки, а, в основном, в зрительном зале. Очень сложно выстраивали звук, конечно. Несколько часов шла работа по свету, я постоянно говорила слово «экспрессионизм». Спектакль тёмный, даже луна появляется уже в самом конце.
Работали в сжатые сроки. Неделя – лаборатория, 4 недели – интенсивные репетиции.
Но, резюмируя, творец отмечает, что они не совершают какие-то революции, в XXI веке уже всё в театре сделано. «Это просто дело вкуса. Вероятно, у нас с труппой получилась история о том, как распознать даже в самых злых людях человеческое.
Европейский подход с русской душой
Вероника Вигг постоянно живёт в Лондоне, связь с Россией поддерживает через москвичей-родителей – бывает у них в гостях раз в год.
Работа в Твери подарила возможность больше узнать о русской культуре?
– Это мой первый опыт работы в российском театре, когда на репетициях я говорила на русском языке. Его я бережно лелею, это часть меня. Общаюсь с мамой, папой на нём, передаю знания детям.
Когда долго говорю по-русски, это потом может повлиять на английский, появляется восточно-европейский акцент (в русской речи я странностей не слышу – прим. автора). А не забыть его помогают и литература, и московские знакомые, и работа на радио.
В итоге, в «Снах…», получился фьюжн из культур – английской и русской. В обеих, нужно отметить, очень сильна театральная традиция. Например, ведьму зовут Агнесса Борисовна. Я не заставляю актёров играть именно уэльсцев или англичан – это просто смешно. Если персонаж становится обрусевшим – это нормально.
А к самим репетициям подход такой – можно говорить: «Вам удобно? Вам понятно?» Максимально совместная с актёром работа. Сейчас всё чаще и чаще даже в маститых театрах появляются прецеденты, когда не берут пьесу, написанную хорошим или плохим драматургом, а создают «с нуля» произведение.
Как получилось, что вы решили попробовать свои силы именно в Тверском ТЮЗе?
– У меня был сложный период в жизни – маленький ребёнок, которому исполнилось 11 месяцев. Началась новая, другая жизнь, и я решила, что мне обязательно надо сделать что-то именно на русском языке. И детское, и взрослое одновременно. Это помогло бы пересмотреть мировоззрение, сделать ревизию взглядов.
Географически Тверь посоветовали московские знакомые. Думала, что буду экзотическим персонажем для тверских театралов, но быстро нашли общий язык. Неважно, что было до этого – просто судьба удачно забросила в этот уголок мира.
Режиссёр признаётся, что не чувствует себя очень русским или очень английским человеком. Профессия позволяет путешествовать и работать в разных странах. С 16 лет живёт в Англии, закончила Мидлсекский университет в Лондоне, Режиссёрский факультет.
– Поистине интернациональная работа. Можно работать даже через переводчика. Делала два проекта в Аргентине. Нам с коллегой оплатило поездку в этот шикарный город британское Министерство культуры. Делали две … – про танго и про отношения мужчины и женщины.
«На театре»
Вы много бывали в российских театрах, удалось ли посетить тверские?
До этого больше всего смотрела спектаклей на различных фестивалях в Англии. Что-то из Льва Додина, например.
В Тверском театре драмы ходила на «Ревизора», там я отметила работу прекрасного актёра Тараса. В ТЮЗе смотрела «Короля Лира», «Алису в Стране Чудес» и несколько других постановок. Из-за нехватки времени иногда аж за два подхода.
Впечатляет. Ведь тебя делает не место, где ты находишься, а люди, которые окружают. Это правда. Можно и в маленькой деревне сделать какую-то вещь, которая повлияет потом на всю твою жизнь, на огромное количество людей.
Отличаются ли российский и английский подходы к театральной работе?
В Англии актёр – это профессия человека среднего класса, с хорошей зарплатой. Там крепки профсоюзы. Но почти нет «стационарных» театральных коллективов – проектная работа. Есть Королевский национальный театр с Королевской шекспировской компанией, там руководители, но артисты на каждый спектакль набираются новые. Т.е. они должны быть в хорошей форме. На театр «нужен желудок», на одной внешности не «выехать».
У актёров ТЮЗа свой дом – они приходят сюда молодыми и уходят пожилыми. Это принципиальное отличие.
А вот английская школа режиссуры отличается от российской. Другой подход к лицедею – ему нельзя сказать: «Это плохо», ты должен сказать: «Это очень хорошо, но…». В этом вся английская культура. Моветон – давить на людей. Конечно, бывают споры и дебаты, но только в рамках рабочего процесса. И ещё важный принцип – у режиссёра не бывает плохих дней, он должен уметь всех организовать, со всеми договориться. Это ответственность. Очень одинокая, с какой-то стороны, профессия.
Я задаю вопрос про вдохновение с мыслью отойти от театральной тематики. Далеко убежать не получается.
Музыка – современная, и классическая. Но это тоже часть профессии. Одна из сложностей – мы не художники, не «киношники». Что-то понимаем только, когда спектакль вышел.
Именно поэтому сидеть на своём спектакле – это очень тяжело, потому что это уже не про тебя история. Выпустил птицу из рук. Это как родившийся ребёнок. Он уже сам что-то делает. Дети ведь, на самом деле, лучше нас – они не врут, не притворяются, не бывают вежливыми.
На сцену выходят актёры, а не я. Ведь дирижёру не спеть за обученный хор. Должен быть понятный результат.
Понятен также итог разговора. Наше чаепитие в русско-английском стиле с обменом любезностями закончилось. По блеску глаз Вероники Вигг видно, что творец с радостью и в будущем будет работать с тверскими работниками сцены. «Когда твои намерения чисты – тебе всегда везёт», – говорит на прощание один из самых необычных и неординарных собеседников.
