Жить в Твери и ни разу не посмотреть спектакль «…Забыть Герострата!» это всё равно, что любить творчество Круга и никогда не принести цветы к памятнику шансонье на Радищева.
Так сложилось, что до последнего момента я был из этой категории несчастливцев. Зато посчастливилось обсудить проделанный 10-летний путь в роли Герострата и другие темы с ведущим актёром Тверского театра юного зрителя Андреем Ивановым. Новость о том, что вещь снимают с репертуара, для моего собеседника стала сродни уничтожению святыни.
По сюжету, базарный торговец Герострат сжигает храм Артемиды Эфесской. Действие происходит в Древней Греции в 356 году до н.э. А в наши дни Андрей Иванов хмурится и трёт лоб…
Жалко, безумно жалко. Во-первых, постановка не «обескровилась», во-вторых, Горин должен быть на тверской сцене. Для меня вся творческая биография делится на период до «Герострата» и после. Он завоевал народную любовь – востребованность подтверждают и полные залы, и нескончаемые аплодисменты стоя, и бурные эмоции.
Работа стала новым качественным скачком, театр начал переходить на другой уровень. И по стилистике, в том числе. Тогда шёл второй год, как с поста главрежа ушла Лариса Лелянова, был некоторый спад. А драматургия Горина вернула ажиотаж и полные залы. Затем последовали победоносные «Фауст», «Тартюф» и т.д.
Если говорить о вашей работе над ролью, какие яркие моменты вспоминаются?
У меня и до Герострата было порядочно ролей, но работалось с таким кайфом, удовольствием – будто джаз сочиняешь. В целом, сложился тандем режиссёра и актёрской труппы. Мы, исполнители, даже по-другому взглянули друг на друга.
Это как влюблённость, как рождение долгожданного ребёнка. Звёзды сошлись в правильном ключе. Хотя сроки были сжатые – тогда в 2007-ом репетировали буквально месяц летом и ещё 10 дней перед выпуском. Но были прямо на кураже и подъёме.
Актёр рассказывает, что зимой 1996-1997 года Григорий Горин приезжал в Тверь на спектакль «Чума на оба ваших дома». В гримёрке на стене висит фото писателя с труппой ТЮЗ’а. Андрей отмечает, что для него эта карточка дороже всех фото в соц. сетях.
Григорий Горин – драматург высшей пробы. Его произведения с годами становятся всё актуальнее и актуальнее. Вот в 2013-2014-ом играем «Герострата», и становится страшно от призывов жечь во втором акте пьесы. Казалось, не хватает только автомобильных покрышек… Разные моменты истории начинают играть другими красками.
Уверен, бессмертные тексты Горина должны вернуться в наш театр. Важно, чтобы творчество таких величин просвещало публику.
Андрей Иванов работает для тверского юного зрителя с 1994 года. И вот уже целое десятилетие появляется, в том числе, в образе Герострата. Истоптал, правда, за это время всего одни «сапоги» – исполнитель указывает на старенькие, но крепко выглядящие кеды.
Почти как привычные, уютные тапочки. Ведь это мой дом. Меня всё в нём устраивает, иначе не служил бы этому театру. Да, здесь есть непостоянство, но ведь храм Мельпомены пропитан живой жизнью.
Вот у меня спрашивают про варианты работы в Москве… Если приходить делать карьеру – это одно, если искать себя в профессии, отдавать душу и сердце – это другое. Можно всю жизнь пробегать по театрам, но ни черта не найти.
Сейчас, на мой взгляд, мы развиваемся. Регулярно выходят крепкие работы, ездим на престижные конкурсы, в их числе, «Золотая маска» и т.д. Зритель, в том числе столичный, голосует рублём. Есть ресурсы, есть молодые лица в актёрском составе. Нас знают и по стране, и за рубежом.
Когда особенно тяжело, когда ничего не хочется – нужно просто начать делать дело, – замечает Андрей Иванов. Никакого другого секрета лицедей не поведал. Мастер добавил, что такое бывает редко.
Мне кажется, от театра уставать очень сложно. Всегда затраты компенсируются благодарностью зрителей – круговорот энергии в природе. И тогда всё становится на свои места. Ты понимаешь – зачем ты здесь, зачем мы все вообще этим занимаемся.
Вы на сцене и вы в жизни – это два разных человека?
Однозначно. На площадке – это кропотливая работа, выстроенный образ. Хотя понимаешь, что черпаешь опыт из своего (я, конечно, не про поджоги храмов), но это лишь часть тебя. Остальное – приходит из разных уголков космоса, условно говоря. Сцена – игра, кураж, который идёт ещё из детства.
Ко мне же подходят, говорят про мою темпераментность в ролях… Но жизнь – штука посерьёзнее. Здесь я, скорее, коплю энергию…
Не нужно быть Артист Артистычем. Наше бытие – намного богаче, интереснее и сложнее, чем заученные роли. Если в жизнь ещё и играть. Ну, это патология. Всё же, взращивать в себе внутренний конфликт, который затем помогает творить, я и врагу не пожелаю. Переживания – это одно. А саморазрушение – это другое.
Продолжая тему серьёзности, насколько вы чувствительны к критике?
На мой взгляд, у нас в Твери нет профессиональной критики. Именно анализа, разбора спектакля, а не пересказывания сюжета по пресс-релизам. За исключением материалов Ефима Беренштейна, Валерия Смирнова… Это первые, кого вспомнил. У меня супруга – профессиональный театровед. Мне в этом плане повезло – всегда рядом критик, и мы смело обсуждаем мои успехи и неудачи.
А когда кто-то, без аргументов, говорит, что, например, я во всех спектаклях одинаковый – это несерьёзно. Конечно, любое мнение имеет право на существование. Но я даже внимания не обращаю.
Вы хотели бы преподавать, делиться с кем-то накопленным опытом?
Учить кого-то – сложнейшая задача, на мой взгляд. И это очень большая ответственность. Я не боюсь этого, когда отвечаю за себя. Но когда это касается других – я пока не решился бы. И, кроме того, не наигрался. Порох в моих пороховницах подталкивает именно на подмостки.
Потом, если появятся предложения, почему бы не попробовать? Не исключаю.
Но пока Иванов рассказывает про того, у кого стоит поучиться умению смотреть на мир с улыбкой. Речь всё также о Горине. Когда он был в Тверском ТЮЗ’е, на капустнике для маэстро специально нашли бутафорскую птицу, которую «нарекли» попугаем (тогда сатирик как раз вёл передачу «Белый попугай»).
Реквизит был совсем не того цвета, но очень позабавил Григория Израилевича. История невольно наводит на мысль, что находчивость может спасти из любого положения. Даже из такого, которое кажется безысходным.
«…Забыть Герострата!» искусственно умертвили. Играть лишь раз в год стало тяжело. Декорации действительно монтируются целый день, из-за чего сцена простаивает – сейчас с большим количеством постановок – это непозволительная роскошь.
Идея пьесы, где в названии маячит глагол «забыть», вероятно, в том, что чудовищные поступки нужно помнить, а вычеркнуть из коллективной памяти, значит – простить?
Да, но в тоже время нельзя забывать, что все мы люди. И относиться к окружающим нужно по-человечески.
И вот ещё дважды Андрей Иванов в образе Герострата в прямом смысле зажигает, отжигает на сцене. Мастер в отличной форме и не только без труда пробегает вверх-вниз по выстроенной из тросов и площадок конструкции, но и, не напрягаясь, прыгает и подтягивается на перекладинах.
Действие стремительно набирает обороты. Сопереживать «профессиональному поджигателю храмов» всё тяжелее и тяжелее. В этом и задача – сыграть, временами обаятельного, негодяя.
После представления со спектаклем попрощались. С экрана в формате видеообращения режиссёр-постановщик Эдуард Терехов сказал самые тёплые слова благодарности труппе и зрителям. Очень тяжело было сдерживать слёзы.
В тот миг, когда Андрей Иванов после бурных оваций уходит со сцены, он по-доброму хлопает ладонью по декорации. Кажется, что в этот миг он загадал, чтобы пьеса возродилась. Как и человеческая надежда, которая всегда восстаёт из пепла.